«Дикари при вертикали»

Великий Инка простил испанцев перед тем, как они его убили. Согласно преданию, рассудил он так: что взять с несчастных людей, рожденных в унылой стране, где нет ничего, кроме кирпичей, похожих один на другой? Испанцы требовали от индейцев золота, а индейцы не использовали его в качестве денег. Они ценили его как поделочный материал и делали из него изображения того, что видели вокруг: солнце, цветы, деревья, птицы, рыбы. Получив огромное количество этих произведений искусства, завоеватели переплавили их в слитки, похожие на кирпичи. Великий Инка был наивен, но в конечном счете прав: его убили люди ущербные, неспособные понять истинную ценность вещей. Такие люди водятся не только в средневековых королевствах.

На окраине города Иваново уже семьдесят лет стоит Интернациональный детский дом, построенный ивановцами при содействии МОПРа (Международная организация помощи борцам революции). В Интердоме Советский Союз принимал со всего мира детей антифашистов, революционеров, борцов за независимость колоний. Сейчас это в сущности российский детдом: в нем всего несколько десятков детей из пятнадцати зарубежных стран (Афганистан, Иран, страны Африки, СНГ) и сотни детей из 39 регионов России. Дети тех, кто погиб в горячих точках, в зонах бедствий.

В начале мая в Иванове будет отмечаться 70-летний юбилей Интердома, приедут делегации из разных стран. Шестьдесят лет назад мне довелось близко познакомиться с системой интернациональных детских учреждений в СССР. В начале Великой Отечественной войны сеть таких учреждений на некоторое время расширилась: кроме Интернационального детского дома несколько лет работал интернациональный интернат, куда отправили прежде всего детей зарубежных антифашистов, ушедших на фронт. Интернату отдали Лесной курорт — дом отдыха Горьковского автозавода близ станции Ветлужская в Краснобаковском районе. Помню среди интернатских детей китайцев, болгар, поляков, австрийцев и немцев, много немцев. Нас не кормили ра зносолами и не баловали праздностью. Летом мы помогали взрослым в подсобном хозяйстве, которое нас кормило. За три года не помню ни белого хлеба, ни фруктов. Но в истекавшей кровью, голодавшей стране мы, нерусские дети, были поселены там, где не видели чужого самолета над головой, мы не пропустили ни одного школьного дня, не мерзли и ни разу не испытали чувства голода. В сорок четвертом, когда жить в эвакуации больше не требовалось и интернат расформировали, те из нас, у кого не было родных в Москве, отправились в Иваново. Позднее я встречал выпускников Интердома в Берлине, в Пекине, в Праге, в Риге и конечно в Москве. Интердом — часть российской славы, часть того, что позволяет говорить: мы живем в великой стране. Ибо истинное величие страны не в том, чтобы ее боялись, а в том, чтобы о ее людях говорили: вот на этих можно положиться в трудный час.

А теперь о грустном: о золотых кирпичах. Интердом закрывают. Несчастье в том, что Советская власть была щедра к нему. Он не остался в том скромном помещении, какое построили ивановские рабочие в начале тридцатых. Сегодня это комплекс благоустроенных зданий, представляющих значительную коммерческую ценность. И с приходом рыночной эпохи начались странности. Сначала администрация Ивановской области каким-то поразительным образом добилась внесения Интердома, принадлежавшего (после упразднения МОПРа) Обществу Красного креста, в реестр федерального имущества.

Красный крест считает это незаконным, его иск лежит в суде, решения пока нет. Но при любом исходе история не забудет о специфическом таланте инициаторов этой операции: администрация области умудрилась не только распорядиться не принадлежавшей ей собственностью, но и передать имущество общественной организации государству — это в эпоху сплошного разгосударствления! Негоже и нам забывать имена героев нашего времени: инициатива головокружительной операции принадлежит Михаилу Бабичу, в ту пору — первому вице-губернатору области. Особенно внимательно следует отнестись к этому жителям Чечни, ибо с недавних пор Бабич у них служит главой правительства.

Про Интердом снимают фильмы китайские и немецкие кинематографисты. Раньше снимали греки и испанцы. Готовятся португальцы — их работу будут финансировать Португалия и Финляндия за счет государственных бюджетов. Испанские и греческие газеты писали уже о скандальном решении закрыть знаменитый на весь мир детский дом. Между прочим, в тридцатые годы в Интердоме воспитывался сын Мао Цзедуна. Да не о чинах речь. Как будет объяснять закрытие одного из лучших детских домов правительство страны, в которой миллионы безнадзорных детей? Господи, стыд-то какой. Однако стыд не последний.

Под ударом еще более знаменитый предмет российской славы, он же — еще более лакомый кусок имущества: ВИР, Всероссийский институт растениеводства, поместившийся когда-то, на свою беду, на Исаакиевской площади в Петербурге. Детище великого Николая Вавилова, который со всего мира привозил сюда семена и образцы растений. Ныне это самое крупное и самое ценное в мире собрание растительного генетического материала. Вошло в учебники истории: в годы блокады Ленинграда ученые ВИРа умирали от голода, но не ели зерно из коллекции. Ладно бы кто-то покусился нынче не коллекцию: это было бы подло, но хоть не так глупо, ибо свидетельствовало бы по крайней мере о способности понять, в чем истинная ценность ВИРа. Нет, администрация президента «положила глаз» на здание, выгодно расположившееся в центре города. Как известно, на верхней политической кухне раскручивается идея, не имеющая никакого смысла, кроме холуйского: угодить президенту-питерцу.

Полуперенос полустолицы в Петербург. Ради этой затеи, не стоящей одного зернышка из хранилища ВИРа, у института отбирают здание. Ученые доказывают, что переезд института неминуемо причинит коллекции огромный ущерб: образцы хранятся при строго определенном режиме температуры и влажности. Да и некуда пока переезжать. Такой вот будет подарок Петербургу к трехсотлетию: вместо здания ВИРа, известного всей планете, будет очередное обиталище чиновников. Ну предположим даже, что перевод части правительс твенных учреждений из Москвы в Петербург даст еще что-то кроме зряшной траты денег — остается тот же вопрос, какой возникает и в связи с ивановской историей: почему для того, чтобы что-то создать, надо непременно что-то исправно работающее сломать? Может быть потому, что такова природа российского чиновничества? Но тогда зачем нам такие чиновники?